ДЕРВИЗ Григорий Георгиевич (1930-2019)
Художник-монументалист
06.03.1930 -24.09.2019
Почетный член Российской академии художеств (1915).
Заслуженный художник РФ
Окончил МВХПУ (б. Строгановское), отделение монументально-декоративной живописи в 1957г.
Член МСХ с 1957г.
Участник выставок, в том числе за рубежом, с 1957г. (Германия, Венгрия, Румыния и др.) Персональные выставки: в Москве (1996г.), Ростове Великом (1999г.), Можайске (2002г.). Награжден серебряной медалью VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве (1957г.), дипломами СХ СССР, СХ МДИ МСХа.
Автор более 30 произведений монументально-декоративного искусства в архитектуре общественных зданий в Москве (в том числе станции метро «Кузьминки»), Ташкенте, Софии (Болгария), Катманду (Непал) и др. Автор альбома «Современная керамика народных мастеров Средней Азии, также каталогов и статей.
Станковые произведений представлены в музеях России, в Музее горячих эмалей (Кечкемет, Венгрия), а также в частных собраниях в России и за рубежом.
Долгие годы сотрудничал с Домоткановским музеем, способствовал собиранию «Домоткановского архива». До 1917 года в усадьбе «Домотканово» жили его предки. Он был патриархом рода, хранителем семейных преданий и той атмосферы, которая была в усадьбе.
____________________________
Фрагменты автобиографии
…Моя творческая работа неразрывно связана с самим процессом жизни. Такое положение сложилось под влиянием старшего поколения. Я, осознав это, благодарю судьбу. Она мне дала прекрасных родителей и учителей. Кроме того, мне очень повезло в молодости с друзьями. Повезло, что я учился в Московской средней художественной школе (МСХШ) образца 1943-1959 гг. И входил в Кружок юных биологов Московского зоопарка (КЮБЗ). У меня странная фамилия, и часто на это обращают внимание. …Не вдаваясь в подробности, могу засвидетельствовать, что появилась эта фамилия на Руси с принцем Голштинским, и ее представители служили императору Петру III. После его убийства и воцарения Екатерины II они остались в России, как многие остзейские бароны, и носили фамилию Фон-Дер-Визе …
Родители мои были медики. Но благодаря тому, что многие родные были художники, я с детства регулярно сталкивался с искусством. Они служили для меня примером в жизни и стали первыми учителями. Мне выпало жить в достаточно динамичное время, время великого общественного эксперимента и крутого социального перелома. Время жестокое и трагическое. Меня Большой террор коснулся, так сказать, косвенно, но этого было достаточно, чтобы я все понял и знал, но опять-таки (парадокс!) свято верил в декларируемые идеалы справедливости. Это время меня сформировало как человека и художника. Но в не меньшей степени на этот процесс повлияло время жизни моих родителей, которые вложили в меня свои этические и эстетические нормы, продиктованные традициями их семей. Вот поэтому я и думаю, что главная наша роль – не «разрушать весь мир до основания», не гнаться за всеми соблазнами современной жизни, а связать наше искусство с культурой и искусством конца XIX века.
Мне близки многие виды изобразительного искусства, но как профессионала отношу себя к художниками-монументалистам. Я многие годы работал в архитектуре, создавая произведения в различных техниках и материалах. Уже прошло достаточно времени, и сейчас, пожалуй, можно сказать, что монументальное искусство и архитектурный декор – очень интересное и своеобразное явление русского искусства советского периода. К сожалению, в искусствоведении оно серьезно почти не анализировано. А ведь интерес к монументальному искусству еще в 20–30-е годы прошлого столетия заострил внимание художников на традиционных техниках и «вечных материалах».
После войны, когда повсеместно насаждался соцреализм как наследник традиций передвижников, поиски профессиональных решений и пластического языка продолжались и сохранялись во многом благодаря секции монументальной живописи Московского союза художников. В этот период «под крылом» монументалистов собрались такие большие художники, как Павел Кузнецов, Бэла Уиц, В. А. Фаворский, Николай Андронов, Наталья Егоршина и другие, которые подвергались дискриминации в других секциях. …Я остался верен принципам, которые воспринял в замечательном институте МИПиДИ, где директором был А. А. Дейнека (институт закрыли в 1952 году на волне борьбы с формализмом). Там нас учили любить материал, работать на стене. Мы мечтали воплотить свои замыслы в реальных объектах, считая, что создаем произведения «на века». Но вот в результате – парадокс нашего времени. Очень многие из этих произведений (…) уже погибли под ударами перфораторов, экскаваторов, отбойных молотков и другой современной строительной техники. Романтические установки о ценности культуры и творческого труда испарились как дым. …Это результат нашего менталитета, наплевательского отношения государства к культуре как материальной ценности. …
Я не мог долго сидеть на одном месте. Я любил дом, но любил в него возвращаться. Мне были интересны новые места, новые люди, новые занятия. …Наверное, я с детства был очень любопытен, жаден до впечатлений, слишком многое мне было интересно. Помимо кружка юных биологов Московского зоопарка и МСХШ, я ходил в школьный кружок по изучению истории искусства при Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина… Разнообразие интересов сохранилось у меня и во «взрослой» жизни… Все эти увлечения делали меня недостаточно целеустремленным, отнимали дорогое время, и я многого не успел. Но подводя жизненный итог, могу сказать, что неизменно старался быть честен и в жизни, и в творчестве, не завидовал успехам других, был чист в помыслах, умел дружить. Но вот беда – органически не мог не уступить лыжню, если кто-нибудь на дистанции просил меня об этом, догнав меня. Я на него зла не держал, шел своим темпом. Друзья для меня всю жизнь были и остаются друзьями. Они всегда со мной, даже после их смерти.
Григорий Дервиз, заслуженный художник России
Материал с сайта - http://gallerynazarov.ru/autor/id/33
версия для печати