Российская академия художеств

(англ. time, фр. temps, нем. Zeit) — одна из основных (наряду с пространством) форм существова­ния мира, возникновения, становле­ния, течения и разрушения всех яв­лений бытия. Категория В. связана с последовательной сменой этапов жизни природы, человеческой жиз­ни и развития сознания; поэтому вос­приятие объективной длительности В. сплетается с отношениями причин и следствий, прошлого, настоящего и будущего, а также с субъективным переживанием В. и его интерпретацией в различных типах сознания. Пластические искусства, являясь пространственными искусствами, создают произведения, не изменяю­щиеся во времени; но, передавая движение, развитие, последователь­ность событий, пластические искус­ства так или иначе включают в свой образный строй ту или иную концеп­цию В., притом с первых шагов сво­его развития.

В. в архитектуре — это ритм дви­жения человека в сооружении, здании, ансамбле, парке, ритм обхода и обзора, диктуемый масштабом и рит­мом архитектуры — колоннад, аркад, помещений в анфиладах, аллей в пар­ках, зданий на площади и т. д. Круг­лая скульптура (статуя, группа, бюст) сама диктует путь обхода и обзора, множественность или ограниченное число точек зрения, а следователь­но, и В. восприятия скульптуры, его соотношение с В. изображенного движения. В живописи, графике, рельефе особенно разнообразны кон­цепции В. изображаемого действия (основные — ситуативное, биографи­ческое, историческое В.); существу­ет «продолженное повествование» (нем. kontinuierende Darstellung) — рассказ, переходящий через фриз, цикл картин, графических листов, рельефов (рельефы «Страстей Хри­стовых» в готических соборах; ико­ны праздничного чина в русском ико­ностасе; циклы гравюр Уильяма Хогарта, картин В. В. Верещагина и т. д.).

В первобытном искусстве уже на­мечены основные представления о В. — мгновение, выхваченное из бы­строго движения (сцены охоты в росписях палеолита), неограниченная длительность эпического рассказа (в петроглифах и писаницах неолита и бронзового века) и вечная неизменность священного идола неолита. Ис­кусство Древнего Востока культиви­рует иератическое ощущение вечно­сти (египетские статуи фараонов), но в росписи и рельефы проникало чув­ство быстротекущего В. (ассирийские батальные и анималистические рель­ефы). Античное искусство выработа­ло синтез равновременных действий в кульминационном моменте, олицет­ворении гармонии и совершенства («Дискобол» Мирона, сер. 5 в. до н. э.). Искусство средних веков соединило незыблемость вечного идеа­ла с неторопливым обстоятельным рассказом — в мозаичных и фреско­вых циклах, житийных иконах (Христос или Богоматерь в конхе апсиды, в куполе, в среднике иконы, статуя Будды на возвышении — в окруже­нии повествовательных композиций); начиная с эпохи Возрождения, искус­ство интерпретирует действие — ренессансный героический жест, готов­ность к поступку («Давид» Микеланджело, 1501—1504), позже — свой­ственный искусству барокко переход из одного состояния в другое («Апол­лон и Дафна» Лоренцо Бернини, 1622—1625), затем — неуловимый момент ожидания, кратковременный нюанс чувства, характерные для ис­кусства рококо («Паломничество на Киферу» Антуана Ватто, 1717). С эпохи романтизма в искусстве воз­обладало субъективное В., соединя­ющее эмоциональный порыв худож­ника со вспышкой энергии, заряжа­ющей изображенную ситуацию («Битва при Пуатье» Эжена Делак­руа, 1830). Другое достижение искус­ства 19 в. — историческое В., ощу­щение настоящего В. как перелома между двумя эпохами («Явление Христа народу» А. А. Иванова, 1837—1857; «Утро стрелецкой каз­ни» В. И. Сурикова, 1881). Импрес­сионизм обострил восприятие В. в природе и в стремительной город­ской жизни, оценил выразительность мгновения, вырванного из потока В. («После обеда» Огюста Ренуара, 1879). Постимпрессионизм и симво­лизм, напротив, постарались придать ощущение непреходящей вечности, устойчивой значительности символам вечных истин и драм бытия («Жел­тый Христос» Поля Гогена, 1889). В искусстве 20 в., подстегиваемом верой в социальный и научно-техниче­ский прогресс и одновременно тяну­щемся к стабильным устоям духов­ной и нравственной жизни, возрастает контраст между лихорадочно ус­коренным бегом В. и привержен­ностью к незыблемым идолам — порождениям потрясенного сознания («Три музыканта» Пабло Пикассо, 1921). В последней трети 20 в. разочарование в утопических идеалах породило ностальгическое «обрат­ное В.», обращенное к невозвра­тным эпохам (постмодернизм, стиль ретро).