Е. Романова. Статья «Женские образы в живописи Зураба Церетели». 2018
Е. Романова. Статья «Женские образы в живописи Зураба Церетели». 2018
В творчестве Зураба Церетели женские образы занимают особое место. Выполненные в разных техниках и технологиях (живописи, эмали, графике, скульптуре), женские образы поражают своим разнообразием, но наиболее часто мастер обращается к миру женщины в живописи.
Героинями произведений Церетели становятся члены семьи, друзья, коллеги, а также исторические личности – святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии, русские императрицы (Екатерина Великая, Елизавета Петровна, Мария Федоровна), жены декабристов, выдающиеся представительницы грузинской и русской культуры (серия «Мои современники»)…
Художнику свойственно смешивать границы жанров, поэтому к символическим женским портретам Церетели относятся и цветочные натюрморты, которым автор дает женские имена. Художник уподобляет женскую красоту цветку, сначала набирающему соки, чтобы распуститься во всей красе, цвести столько, сколько положено природой, а затем, увы, увянуть в предназначенный срок.
Среди подобных картин выделяется сдержанная по колориту работа «15 сентября. Памяти моей мамы Тамары». Тамара Семеновна умерла от сердечного приступа, не выдержав клеветы, обрушившейся на сына в 1991 году, когда во времена правления Звиада Гамсахурдиа художник был объявлен врагом грузинского народа. Тогда же был взорван монумент работы Церетели, посвященный 200-летию подписания Георгиевского трактата и вхождению Грузии в состав России. Картина, посвященная памяти матери, выполнена в глухом зеленом тоне, однако ощущение скорби пронизано светлой печалью, колористические рефлексы, словно распустившиеся цветы, рассыпаны по всему полотну и снимают интонацию безысходности.
Трагическая тематика в цветочном натюрморте, тебе более трактованном как символический портрет, – скорее исключение в живописи Церетели. В эпоху расцвета садово-паркового искусства устроители садов стремились их обустраивать таким образом, чтобы у человека появился повод для размышлений, раздумий, философских настроений. Сады же из цветочных композиций, расцветших на полотнах художника, – прекрасный повод для фантазии. Особенно те из них, которые автор использует для портретных характеристик. Среди них «Тисса – Мелисса – Рози», «Виолы – Виолетты», «Пышечки», «Друзья – подружки» и многие другие. Для мастера характер цветка сопоставим с характером человека. И, так же как человек, цветок обладает своим настроением.
В картине «Клавдия» охапка подсолнухов, написанная сочными динамичными мазками, занимает большую часть полотна. Ярко-желтые, с темными коричневыми сердцевинками подсолнухи уравновешены приглушенной гаммой зелено-коричневых оттенков листьев. Цветы стоят в широкой вазе из прозрачного стекла, сквозь него видны плотно прижатые друг к другу крепкие стебли, обеспечивающие устойчивость букета. Видимо, таков и характер героини Клавдии, сильной, твердо стоящей на земле.
В натюрморте «Тисса – Мелисса – Рози» тоже присутствуют подсолнухи в вазе. Но теперь рядом с букетом – и растения в горшках: пышный зеленый куст мелиссы и распустившийся розовый куст. Три различных цветка партнёрствуют, дополняя друг друга. Каждый из них – яркая индивидуальность: открытые доверчивые подсолнухи, флегматичная мелисса и полный внутреннего достоинства куст розы. Кажется, они ведут доверительный разговор.
В картине «Пышечки» каждый цветочный букет имеет свой цвет, все они соприкасаются друг с другом, но не переплетаются, и каждый выглядит независимым, самодостаточным и… чувственным.
В трдиционных живописных портретах художника вы никогда не найдете полного портретного сходства с моделью. При сохранении основных портретных черт, мастер использует всевозможные пластические деформации для того, чтобы наиболее ярко выразить характер модели. Следуя заветам художников, которых он считает своими учителями, среди которых Матисс, Шагал, Модильяни, Руссо, Пиросмани, Церетели использует модель лишь как исходную точку для начала работы. Подобно тому, как работал Матисс в описании Луи Арагона: «он в ней [модели] нуждается, чтобы с ней разойтись»[1]. То же самое можно сказать и о портретах работы Церетели.
Как часто повторяет художник, перед тем как начинает писать портрет, «главное – это поймать характер»[2]. И вот тогда портретируемый с полным основанием может сказать о своем портрете опять словами Арагона, который описывал свое впечатление от портретов работы Матисса следующим образом: «Будучи увиденным именно так и именно этим художником, я узнаю о себе куда больше, чем мог бы узнать, глядя во все зеркала мира»[3].
Женским портретам Церетели присуще декоративное начало. Включение разнообразных деталей – от собак, птиц, цветов до предметов обстановки – позволяет полнее раскрыть характеры модели.
В своих портретах Церетели воспевают женщину. В Грузии традиционно существует культ женщины, символом страны считается мать-Грузия. Традиция романтически возвышенного почитания женщины восходит к временам царствования царицы Тамары. На Кавказе женщина могла остановить схватку между сражающимися мужчинами, просто бросив между ними свой головной платок.
В полотне с забавным на первый взгляд названием «Татика-тика-тика» образ героини трактован обобщенно, лицо не прописано и сливается с красочным фоном, который создают повторяющиеся одинаковые геометрические фигуры экспрессивных цветов. Женщина величественно восседает на стуле – как на троне. Очерченная черным контуром фигура главенствует надо всем. У ее ног раскинулся мир земной. Это Вечная царица, без которой невозможно продолжение жизни на земле. Крепко сомкнутые руки, собранная фигура передают безграничное терпение. Обезличенность героини – как признание того, что вечные начала присущи каждой женщине. Кажущееся сначала случайным, название «Татика-тика-тика» приобретает глубокий смысл. Слова созвучны ритму геометрических фигур и звучат, как метроном, символизируя повторяющиеся циклы жизни.
Воспевание женщины-матери, женщины-защитницы звучит в портретах Церетели, которые отражают очевидный интерес автора к ясным и лаконичным формам африканского искусства. Выразительность и сила архаической эстетики привлекали внимание художников-модернистов XX столетия. Матисс, Пикассо, Модильяни, Леже высоко ценили эти образы, восхищаясь свободой их исполнения и пластичностью, что, естественно, находило отражение в их творчестве. Церетели также не избежал этого влияния, он коллекционирует скульптуру Африканского континента, и одна из статуэток послужила моделью для картины «Скоро братик родится!». Художнику удалось передать лапидарность и обобщенность форм африканской пластики при сохранении яркого и выразительного содержания, создав своего рода символ материнства. Фигура мужчины в композиции нивелирована, словно он желает спрятаться, скрыться. В голубоватой дымке проглядывают аморфные фигуры, будто напоминание о жестоком и несправедливом мире, от которого мать старается оградить свое дитя.
Традицию африканского искусства, для которого важна не имитация внешних черт образа, а стремление передать внутреннюю сущность предмета изображения, когда фигуры превращаются в символы, знаки, Церетели интерпретирует по-своему. Так, в картине «Афри» художник объединил две художественные системы – стилистику примитива и символическую образность иконописной традиции. Величественная женская фигура занимает практически все пространство холста и трактована подобно изображению Богоматери с воздетыми руками, символизируя защиту и покровительство, обращение к Богу в заступнической молитве.
Интересно, что прославляя женщину, в то же время художник бесконечно ей сочувствует. Часто на его портретах женщины предстают грустными, уставшими, погруженными в себя, в свои воспоминания, будто они отгораживаются от мира, который их не удовлетворяет. У них в глазах скорбь, настороженность, они словно взывают о помощи. Порой мастер изображает их с закрытыми глазами, словно это может им помочь дистанцироваться от действительности; будто движимый желанием хоть чем-то порадовать своих героинь, украсить их жизнь, он включает в композицию женского портрета цветы. Но их не радуют ни яркие драпировки, ни цветы, ни игривые названия, которые Церетели время от времени дает своим работам – «Жужу-жу-жу», «Нателла-светлячок», «Полинушка», «Галюшка»… Все чаще даже в названиях его произведений наряду с симпатией звучит глубокое сочувствие к тем, кого изображает мастер: «Отдыхающая рыбка», «Моя птичка», «Напряженная», «Я уже все решила», «Вздремнули чуть-чуть», «Замкнулась»… Такое впечатление, что художник сам не знает, чем утешить, порадовать обнадежить своих героинь.
Наверное, нет и не может быть в мире ни одного художника, которого, не зависимо от возраста, не вдохновляла бы Ее Величество Женщина. У художника Церетели тоже есть своя Муза – нежно любимая супруга Инесса, с которой была пройдена большая часть жизненного пути. Об отношении к ней мастера красноречиво говорят многочисленные полотна, посвященные Инессе. Он пишет их на протяжении всей творческой жизни, они разные по стилю и манере – от реалистичных до абстрактных портретов-посвящений. Спустя годы после ухода Инессы из жизни художник по-прежнему часто обращается к ее образу, словно вновь и вновь благодаря за счастье совместно прожитых лет. Но боль от утраты не утихает и порой выплескивается на холст. На портрете «Инесса», написанном в 2008 году, героиня держит в руках свечу, и сама она окружена множеством горящих свечей. Композиция воспроизводит грузинскую народную мудрость: свет свечи не дает потерять дорогу. В этой картине особо ощущаешь жизненную силу художника, и силу его любви к той, о которой он сказал сразу после их женитьбы: «У меня родилось желание, чтобы каждый прожитый день был для жены праздником». И позже: «Я старался всю ее жизнь сделать радостной. Мне повезло, что у меня была чудная жена».
В завершение этого краткого выступления, в узкие рамки которого никогда не вместится полноценный рассказ о портретном творчестве художника, следует подчеркнуть, что все произведения Зураба Церетели наполнены чувством любви. И это особенно чувствуется в его женских портретах, которые вновь и вновь доказывают зрителю, что именно любовь служит источником истинного искусства. Марк Шагал, с которым художнику посчастливилось общаться, часто повторял, что «невозможно написать картину без любви». В 2007 году Церетели создал полотно «Татита», посвященное этому чувству. Женщина придерживает рукой объемную вазу с цветами, на которой автор помещает силуэты героев ее воспоминаний. В ее жизни были и встречи, и расставания. Об этом рассказывают цветы – и поникшие, и полные жизни подсолнухи. Фоном картины служат контрастные цветовые плоскости. В совокупности они создают настроение умиротворенности, того особенного спокойствия, которое возникает у человека в минуты счастья. Лицо женщины не прописано, его условность – свидетельство того, что подлинная героиня произведения – сама любовь, о чем недвусмысленно говорит знак сердца.
Елена Романова. 2018
[1] Арагон, Л. Анри Матисс, роман. В 2-х т. М.: Прогресс, 1981. – Том 2. – С. 30.
[2] Здесь и далее – из интервью художника автору.
[3] Арагон. Там же.